По свидетельству исследователей Радзивиловской летописи, о существовании, которой стало известно в России еще со времен Петра I, когда в 1697 году Великое посольство через Кенигсберг направлялось в Европу, Петр имел возможность, случайно, увидеть рукопись, а когда в 1711, снова оказался в Королевской библиотеке Кенигсберга дал указание ее скопировать. В 1713 году копия была доставлена в личную библиотеку Петра Великого, из которой в 1725 году попадает в Библиотеку Академии наук для дальнейшего изучения. Даже в таком варианте, весьма приблизительной, условной «копии», она стала предметом пристального внимания ученых первой половины XVIII века. Ее перевел на немецкий язык Иоганн Вернер Паузе, которую в 1732 году опубликовал в отрывках Г.­- Ф. Миллер в «Sammlung russicher Geschicte». К ней обращались Г.­­­­- З. Байер, В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, который осуществлял руководство подготовки ее к изданию. В ходе Семилетней войны оригинал рукописи был вывезен в Россию в качестве трофея и в 1761 году поступил в Библиотеку Академии наук. Подлинник сразу привлек внимание молодого ученого из Германии Августа Людвига Шлецера. Радзивиловскую летопись использовали в своей работе Московские профессора Х. А. Чеботарев и Н. И. Черепанов, когда они вели подготовку издания «Летописи Нестора по списку инока Лаврентия», к сожалению, пропавшее во время пожара в Москве 1812 года. Также делались попытки издать летопись тайным советником М. Н. Муравьевым и известным археографом, директором Императорской Публичной библиотеки А. Н. Олениным, который долго не возвращал рукопись Академии наук, однако к печати подготовить летопись удалось хранителю Публичной библиотеки А. И. Ермолаеву, правда, без некоторых миниатюр, как хотел А.Н. Оленин. Он предлагал снабдить «некоторыми из любопытнейших рисунков, относящихся к древним обычаям». Известно, что Н. М. Карамзин пользовался Радзивиловской летописью как источником при написании «Истории государства Российского». Полноценное издание летописи мы получили только в начале следующего века, 1902 году, когда появились новые технические возможности печати, которые позволили не только напечатать текст, но и полностью воспроизвести все миниатюры Радзивиловской летописи, включая наклейки. Правда в уменьшенном от оригинала размере и в черно-белом варианте, исключение составляет л. 13, где были, довольно качественно воспроизведены три миниатюры, две на л.13 и одна на л.13 об., что давало возможность исследователям, не прибегая к оригиналу, иметь представление об общем колорите миниатюр рукописи. Печать была осуществлена фотомеханическим способом Обществом любителей древней письменности. Издание сопровождали статьи двух академиков, А. А. Шахматова и Н. П. Кондакова. Их труд положил начало уже глубокому научному подходу и изучению Радзивиловской летописи, тексту и миниатюрам. Работа Шахматова была посвящена описанию рукописи, ее палеографическим и кодикологическим особенностям, а также подробные исследования текста. В частности, он установил тот факт, что возможно рисунки и текст Радзивиловской летописи восходят к некому иллюстрированному памятнику XIII века. Далее он уточняет, путем сложного источниковедческого и текстологического анализа, близость текста летописи к Московско-Академическому своду XV века и зависимость обоих списков от общего иллюстрированного протографа.

Н.П. Кондаков.[1]

Статья академика Н.П. Кондакова впервые привлекла внимание специалистов к иллюстративному материалу летописи. Он поставил несколько вопросов: 1) сколько авторов участвовало в создании рисунков; 2) художественные особенности и иконографические образцы на которые могли опираться создатели рисунков; 3) значение миниатюр, как исторического источника; 4) время и место создания миниатюр; 5) значение миниатюр в художественном процессе Древней Руси. Трудно сказать, определенно, на что ориентировался в своих наблюдениях Н.П. Кондаков, на оригинал рукописи или на издание ОЛДП 1902 года, созданное фотомеханическим способом, где имеются только три миниатюры в цвете, а все остальные черно-белые. Тем не менее, он определяет одного автора, правда, оговариваясь, что миниатюры отличаются на всем пространстве «безусловною целостностью и происходя, видимо, от одной руки.»[2] Судя по изданию летописи в черно-белом варианте на ней трудно выделить более одного автора, а три цветные, мало что добавляют, все рисунки выглядят одинаково, без особых отличий, нюансы практически неразличимы. В целом, Н.П. Кондаков, отметив, что Кенигсбергский (Радзивиловский) список начальной летописи занимает видное место среди славяно-русских лицевых рукописей XIV– XV столетий, представляет копию более раннего списка суздальского происхождения. Он видел некоторую разницу в иконографии манеры миниатюр рукописи, разделяя их на три части: «строго-византийскую, скопированную с оригинала XII века, другую часть такого же склада, но более живую и натуралистическую, и третью, исполненную в более свободном от византийского шаблона народном характере».[3] В частности он предполагал некий оригинал близкий по манере к известной Манассиной Летописи, Болгарской хронике XIV века, хранящейся в библиотеке Ватикана, южнославянского происхождения, а также византийскую хронику, Иоанна Скилицы XIV века из королевской библиотеки Мадрида. Художественные манеры в миниатюрах Радзивиловской и Манассинской летописей виделись Н.П. Кондаковым по-разному. Болгарский миниатюрист более сложен в передаче формы, цвета, изощреннее в рисунке, работает по преимуществу кистью, создавая легкие, воздушные контуры, то наш мастер намного проще в своих приемах, утрирует по-детски форму, ярко декоративен в раскраске и в целом ближе по манере к работе каллиграфа, а не художника. Этот момент на очень важен, поэтому мы хотим процитировать ещё раз Н.П. Кондакова: «Рисунок в болгарской хронике близок еще к античным образцам по силе выражения, здесь он детски беспомощен и выражение достигается лишь крайнею утрировкою; словом, в первой мы еще видим художника, во второй — только каллиграфа»[4]. Это наблюдение Никодима Павловича Кондакова нам видится чрезвычайно важным, так как в дальнейшем эта гипотеза вполне подтверждается нашими наблюдениями, а именно участие в работе над миниатюрами Радзивиловской летописи писца. В дальнейшем исследователи решали поставленные вопросы с разной степенью глубины и убедительности в зависимости от степени своих знаний и интересов. Однако, в изучении миниатюр не было принципиального различия между искусствоведческими и источниковедческими проблемами, что приводило к определенной путанице как в предмете, так и в методах изучения миниатюр, где специалисты, перемещаясь от одной проблемы к другой, оставляли массу нерешенных вопросов, порой усложняя результаты поисков истины до полного тупика. Мы хотим сузить тематику вопросов: нас интересует 1-авторство миниатюр, 2-последовательность работ, 3- особенности техники исполнения.

[1] Радзивиловская или Кенигсбергская летопись // фотомеханическое воспроизведение рукописи//ОЛДП//— СПб.,1902 г.—536 с.
[2] Стр.3
[3] Стр.4
[4] Стр.7

According to the researchers of the Radzivilov Chronicle, the existence, which became known in Russia since the time of Peter I, when in 1697 the Great Embassy was sent to Europe through Koenigsberg, Peter had the opportunity, by chance, to see the manuscript, and when in 1711, he again ended up in the Royal Instructed the Königsberg library to copy it. In 1713, a copy was delivered to the personal library of Peter the Great, from which in 1725 it was transferred to the Library of the Academy of Sciences for further study. Even in this version, a very approximate, conditional "copy", it became the subject of close attention of scientists in the first half of the 18th century. It was translated into German by Johann Werner Pause, which in 1732 was published in excerpts by H. F. Miller in Sammlung russicher Geschicte. G.-Z. Bayer, V.N. Tatishchev, M.V. Lomonosov addressed her, who supervised the preparation of it for publication. During the Seven Years' War, the original manuscript was taken to Russia as a trophy and in 1761 entered the Library of the Academy of Sciences. The original immediately attracted the attention of a young scientist from Germany, August Ludwig Schlozer. The Radzivilov Chronicle was used in their work by Moscow professors Kh. A. Chebotarev and N. I. Cherepanov, when they were preparing the publication of the Chronicle of Nestor according to the list of monk Lavrenty, which unfortunately disappeared during a fire in Moscow in 1812. Attempts were also made to publish the chronicle by the Privy Councilor M. N. Muravyov and the famous archeographer, director of the Imperial Public Library A. N. Olenin, who did not return the manuscript to the Academy of Sciences for a long time, but the curator of the Public Library A. I. Ermolaev managed to prepare the chronicle for printing, though , without some miniatures, as A.N. Olenin. He proposed to supply "some of the most curious drawings relating to ancient customs." It is known that N. M. Karamzin used the Radzivilov Chronicle as a source for writing the History of the Russian State. We received a full-fledged edition of the chronicle only at the beginning of the next century, in 1902, when new technical printing capabilities appeared, which made it possible not only to print the text, but also to fully reproduce all the miniatures of the Radzivilov Chronicle, including stickers. True, in a reduced size from the original and in black and white, the exception is l. 13, where three miniatures were reproduced quite qualitatively, two on fol. 13 and one on fol. 13 rev., which made it possible for researchers, without resorting to the original, to have an idea of ​​the general coloring of the miniatures of the manuscript. The printing was carried out photomechanically by the Society of Lovers of Ancient Literature. The publication was accompanied by articles by two academicians, A. A. Shakhmatov and N. P. Kondakov. Their work marked the beginning of a deep scientific approach and the study of the Radzivilov Chronicle, text and miniatures. Shakhmatov's work was devoted to the description of the manuscript, its paleographic and codicological features, as well as detailed studies of the text. In particular, he established the fact that perhaps the drawings and text of the Radzivilov Chronicle date back to a certain illustrated monument of the 13th century. Further, he clarifies, through a complex source study and textual analysis, the closeness of the text of the chronicle to the Moscow Academic Code of the 15th century and the dependence of both lists on a common illustrated protograph.

N.P. Kondakov.[1]

Article by Academician N.P. Kondakova first drew the attention of specialists to the illustrative material of the chronicle. He posed several questions: 1) how many authors participated in the creation of the drawings; 2) artistic features and iconographic patterns on which the creators of drawings could rely; 3) the importance of miniatures as a historical source; 4) time and place of creation of miniatures; 5) the significance of miniatures in the artistic process of Ancient Russia. It is difficult to say, definitely, what N.P. Kondakov, on the original manuscript or on the 1902 edition of the OLDP, created by a photomechanical method, where there are only three miniatures in color, and all the rest in black and white. Nevertheless, he identifies one author, however, stipulating that the miniatures are distinguished throughout the space by “unconditional integrity and apparently originating from one hand.”[2] Judging by the edition of the chronicle in black and white, it is difficult to single out more than one the author, and three color ones, add little, all the drawings look the same, without any special differences, the nuances are almost indistinguishable. In general, N.P. Kondakov, noting that the Koenigsberg (Radzivilov) list of the initial chronicle occupies a prominent place among the Slavic-Russian obverse manuscripts of the 14th-15th centuries, presents a copy of an earlier list of Suzdal origin. He saw some difference in the iconography of the manner of the miniatures of the manuscript, dividing them into three parts: “strictly Byzantine, copied from the original of the XII century, another part of the same warehouse, but more lively and naturalistic, and the third, executed in a folk style freer from the Byzantine pattern. character.”[3] In particular, he assumed some original similar in style to the well-known Manasses Chronicle, the Bulgarian chronicle of the XIV century, stored in the Vatican library, of South Slavic origin, as well as the Byzantine chronicle, John Skylitsa of the XIV century from the royal library of Madrid. N.P. Kondakov in different ways. The Bulgarian miniaturist is more complicated in the transfer of form, color, more sophisticated in drawing, works mainly with a brush, creating light, airy contours, then our master is much simpler in his techniques, exaggerates the form in a childish way, brightly decorative in coloring and generally closer in style to the work of a calligrapher, not an artist. This point is not very important, so we want to quote N.P. Kondakova: “The drawing in the Bulgarian chronicle is still close to the ancient samples in terms of the power of expression, here it is childishly helpless and expression is achieved only by extreme exaggeration; in a word, in the first we still see an artist, in the second - only a calligrapher"[4]. We see this observation of Nikodim Pavlovich Kondakov as extremely important, since in the future this hypothesis is fully confirmed by our observations, namely, the participation of the scribe in the work on the miniatures of the Radzivilov Chronicle. In the future, the researchers solved the questions posed with varying degrees of depth and persuasiveness, depending on the degree of their knowledge and interests. However, in the study of miniatures there was no fundamental difference between art criticism and source studies problems, which led to a certain confusion both in the subject and in the methods of studying miniatures, where specialists, moving from one problem to another, left a lot of unresolved questions, sometimes complicating the results of searches. truth to a dead end. We want to narrow down the topics of questions: we are interested in 1-authorship of miniatures, 2-sequence of works, 3-features of technique.

[1] Radzivilovskaya or Koenigsberg chronicle // photomechanical reproduction of the manuscript//OLDP// - SPb., 1902 - 536 p.
[2] Page 3
[3] P.4
[4] P.7